Все важные фразы должны быть тихими,
все фото с родными всегда нерезкие.
самые странные люди всегда великие,
а причины для счастья всегда невеские.
самое честное слышишь на кухне ночью,
ведь если о чувствах - не по телефону,
а если уж плакать, так выть по-волчьи,
чтоб тоскливым эхом на полрайона.
любимые песни - все хриплым голосом,
все стихи любимые - неизвестные.
все наглые люди всегда ничтожества,
а все близкие люди всегда не местные.
все важные встречи всегда случайные.
САМЫЕ ВЕРНЫЕ ПОДАННЫЕ- ПРЕДАТЕЛИ ,
цирковые клоуны - все печальные,
а упрямые скептики - все мечтатели.
если дом уютный - не замок точно,
а квартирка старенькая в Одессе.
если с кем связаться - навеки, прочно.
пусть сейчас не так всё, но ты надейся.
да, сейчас иначе, но верь: мы сбудемся,
если уж менять, так всю жизнь по-новому.
то, что самое важное, не забудется,
гениальные мысли всегда бредовые.
кто ненужных вычеркнул, те свободные,
нужно отпускать, с кем вы слишком разные.
ведь, если настроение не новогоднее,
значит точно не с теми празднуешь.

Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я - бесценных слов мот и транжир.

Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.

Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется - и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.

(С)

всё ждал когда на прежнем форуме такую тему замутят. сам стеснялся.
**************************************************************

Россия это видела не раз,
Россия это знает не по книжкам,
И снова эшелоны на Кавказ,
И снова в пекло русские мальчишки.

Позорнейшее время над страной:
Ни совести, ни чести, ни отваги.
Но вот стоят лицом к лицу с войной
Ребята, не забывшие присяги.

     Поливают нас грязью газетные крысы,
     Жгут свои и чужие свирепым огнём.
     За какие ж грехи приговор нам подписан?
     И за что так безславно из жизни уйдём?
     В своей же стране, на этой войне,
     В Чечне, в Чечне!

Не хотели мы крови и беды,
Не хотели мы этого обмана,
И не за нами тянутся следы
Сухуми, Приднестровья и Афгана.

Не мы сгубили молодость свою,
И цинковых гробов мы не просили,
Но если здесь не выстоим в бою,
ТО завтра потеряем всю Россию!

     Поливают нас грязью газетные крысы,
     Жгут свои и чужие свирепым огнём.
     За какие ж грехи приговор нам подписан?
     И за что так безславно из жизни уйдём?
     В своей же стране, на этой войне,
     В Чечне, в Чечне!

Вчерашние простые пацаны,
Герои из Тамбова и Рязани,
Лежат среди бездарнейшей войны
С навеки удивлёнными глазами.

А где-то чей-то сын ещё растёт,
И мать не налюбуется на сына,
Но будет час, придёт его черёд,
Чтоб встать и заслонить собой Россию!

     Поливают нас грязью газетные крысы,
     Жгут свои и чужие свирепым огнём.
     За какие ж грехи приговор нам подписан?
     И за что так безславно из жизни уйдём?
     В своей же стране, на этой войне,
     В Чечне, в Чечне!

If you want to be okay
Fucking woman everyday.

Так лучше:

If you want to be okay
Fuck two women everyday.

Отредактировано JohnGonzo (01.05.2017 18:46)

Сначала Менделеев открыл водку, потом он открыл портвейн. А наутро пожалел об этом.

Немного своих опусов, хоть и не стихи.

Мягкое шипение вентиляции в салоне бизнес-класса «Боинга» никоим образом не мешало релаксации средних лет человека, вальяжно возлежавшего на специально сконструированном кресле. Это был брюнет с заметной пролысиной в мелких кудряшках волос на тыквообразной голове. Длинный отвислый нос не прикрывал редких усиков над верхней, слегка вздернутой губой, открывавшей два желтоватых резца. Мощные веснушчатые руки возлежали на небольшом животике. Арнольд Самуилович Нераздолбайло спал. Ему снились красивые цветные сны с мультипликативным эффектом. Звука, почему-то не было. Наверно настройки сбились.
Он куда-то бежал, бежал легко и свободно, высоко подпрыгивая. Свежий теплый ветер омывал его разгоряченное лицо. Ничто не подсказывало во сне, куда, собственно, бежит Арнольд Самуилович. Да это иногда бывает неважно, главное, что процесс шел, да и ладно. Его взгляду раскрывались просторы родной земли, полей, дорог, перелесков, улиц, тротуаров, светофоров, магазинов.
Арнольду было 23 года и он бежал в магазин за водкой – как всегда ее не хватило. Тут же на внутреннем экране возникла бегущая надпись: Пошли дурака за водкой в магазин, он, дурак, одну бутылку и купит. Надпись была исполнена курсивом, шрифтом Таймс Нью Роман, размер 14.
Цель была поставлена, курс проложен – Сельпо уже работало, было около 12 часов дня пополудни. В потном грязном кулаке Арнольда(или Арни, как его называли только близкие друзья, намекая на одного бодибилдера из Австрии) было зажато пять рублей. Безумные, на выкате глаза, выражали радость, по блестевшему от пота лицу блуждала шальная улыбка – Арни как на крыльях летел к своей мелкой, но сбыточной мечте – бутылке водки стоимостью 3 рубля 62 копейки, буханке орловского хлеба и кружку краковской колбаски.
И вот, уже на излете к своей мечте – до магазина, где опершись мощной грудью на грязный прилавок, больше похожая на свинью, чем советскую женщину, его ждала Легонтина Савельевна, Арни внезапно споткнулся и почему-то беззвучно упал в мягкую теплую дорожную пыль. Непроизвольно вдохнув в себя дорожную «пудру» Арни закашлялся, из глаз его потекли слезы – в большей степени от обиды, чем от боли. Еще несколько секунд пролежав в пыли, он почувствовал, что кто-то поглаживает его по плечу и зовет:
- Арни, Арни! Что с тобой? Опять тот сон? Бедный ты мой Арни – проснись – это я, Клара.
Арнольд Самуилович встрепенулся и открыл свои глаза – Клара, его референт по штату, а по совместительству, наперсница, стояла рядом с креслом и показывала ему свои цвета слоновой кости зубы в разрезе прелестных губ.
- Что, опять за водкой бежал? – спросила Клара.
- Да, - обреченно выдохнул Арнольд Самуилович, - дай водички, горло пересохло.
Выпив стакан «Виши», Арнольд откинулся на изголовье кресла и пробормотал:
- Хорошо хоть сны снятся о водке, а не о повышении квалификации строителей… Тьфу, оговорка прям по Фрейду. Да, кстати, хочу спросить – как там, действительно, мы провели курсы повышения квалификации для своих строителей?
- Арни, ты же меня знаешь, - проворковала Клара.
- Да уж, как не знать, - отозвался Арни, - знаю я тебя неплохо, - намекнул он со смешком.
- Да я не об этом, - усмехнулась Клара,  – как ты и говорил, мы заключили и в ближайшие пять лет эта проблема тебя не будет беспокоить. Ты думай о другом: о том, как мы будем сидеть в шезлонгах на краю бассейна с лазурной водой. О том, как мы будем плавать в ласковом море и судьба будет улыбаться нам. Хорошо?
- Конечно, конечно, моя дорогая, - выдохнул Арнольд Самуилович, и со счастливой улыбкой откинулся на кресло. Его веснушчатая рука, немного задержавшись на подлокотнике кресла, упала на левое колено Клары.
Арнольд Самуилович Нераздолбайло летел на отдых.

+
круто
вот это действительно здорово, а второй язык какой?

ну о чём то подобном я и подумал )))
да всё нормально JohnGonzo. 

внук английский учит. хвастает пятёрками по предмету. спрашиваю его мол бабка наверное за тебя делает задания.
а он мне в ответ:
- деда обижаешь. ))) я с интернета всё беру. )))

рассказывай ещё, очень интересно)

поэзия, мой дом родной,
а в нем хозяин - домовой

переводчик дрянной.
или поэт...

То было чёрной зимой — мы думали, мы умираем
Мы думали, тридцать седьмой год нам покажется раем
Повсюду плыли мосты и полыхали столицы
И, как пустые холсты, опустошённые лица
Вдруг застывали на Невском, как на общем портрете
А нас спасала любовь, мы ликовали как дети

Подогревая любовь неразведённым "Роялем"
Мы видели всё бытовое как из-под жёлтой вуали
Они глядели глазами, как на зайцев борзые
Как на дубовых столах мы танцевали босые
И освещая пивную, как два источника света,
Идя в реальность иную — как унесённые ветром

То было страшное время — страна застыла как студень
И лишь на грани горенья мы вспоминали, что люди
Мы сочиняли стихи, брат ополчался на брата
Мы укрощали стихию одною силою мата
И мир катился в терновник с неугасимой инерцией
А мы хранили любовь в неумирающих сердцах

То было чёрной зимой — мы думали, мы умираем,
Мы думали, тридцать седьмой год нам покажется раем
Повсюду плыли мосты и полыхали столицы
И, как пустые холсты, опустошённые лица
Вдруг застывали на Невском, как на общем портрете
А нас спасала любовь, мы ликовали как дети. - Павел Кашин.